Очень важным моментом в истории экуменизма 20 века является деятельность о. Георгия Флоровского.

Как известно, основой его мировоззрения, интеллектуальной «родиной» была святоотеческая мысль. О.Георгий был виднейшим патрологом своего времени, священнослужителем, написавшим немалое число патрологических и богословских работ.

Наряду с этим, как это ни парадоксально, другой стороной его жизни была экуменическая деятельность. В частности, он был одним из создателей крупнейшей экуменической организации – Всемирного Совета Церквей (ВСЦ).

В этом документе будут приведены выдержки из книги американского историка-слависта Эндрю Блейна  «Жизнеописание отца Георгия». (перевод с англ. Дмитрия Ханова).

Эта книга была написана на основе бесед во время встреч с о.Георгием, которые продолжались в течение многих лет (Блейн был близко знаком с Флоровским), поэтому книга, как замечено в предисловии к ней, может быть названа даже не биографической, а автобиографической. 

Цель этих выдержек – осветить этапы экуменической деятельности о.Георгия как одного из наиболее масштабных мыслителей 20 столетия, принимавшего самое прямое участие в экуменической деятельности православных.

Факты биографии о.Георгия имеют решающее значение для истории экуменического движения в 20 веке, и могут помочь взглянуть на это движение не со стороны организаций и советов, а со стороны личности, ее жизненной позиции и деятельности.

Неясным, двусмысленным, вызывающим замешательство остается факт совмещения в одной личности столь разных по результатам деяний – глубокого знания богословия св.отцов, выразившегося в соответствующих трудах, и с другой стороны, непосредственное и последовательное участие в оформлении и укреплении всеереси экуменизма.

Из главы «В Европе: 1920-1948 годы»:

«…Флоровский участвовал в так называемом "Коллоквиуме Бердяева". Коллоквиум возник в 1926 году для «экуменических собеседований», в нем участвовали лица, приглашенные хозяином-основателем. «В эту группу входили представители нескольких Церквей – Восточно-Православной, Римско-Католической и Протестантской». Со стороны католиков: Жак Маритен, Габриэль Марсель, Шарль дю Бос, Люсьен Лабретоньер, изредка о. Лебретон, Этьен Жильсон и Эдуард Леруа. Протестанты были представлены Марком Бегнером, Вильфредом Моно и Огюстом Леефом, к которым иногда присоединялся Пьер Мори. Православие же, помимо Бердяева и Флоровского, представляли Сергий Булгаков, Б.П.Вышеславцев, а также иногда М.И. Лот-Бородина и В.В.Зеньковский. На коллоквиум собирались раз в месяц (обычно днем), при этом на каждой встрече заслушивался и обсуждался доклад одного из его членов.

Эти трехсторонние встречи продолжались в течение двух лет, затем Ватикан запретил католикам принимать в них участие, и они были прерваны примерно на год…

Как рассказывал о. Георгий, участие в бердяевском коллоквиуме для него лично имело огромное значение. Это был первый опыт его экуменического общения. Именно на его заседаниях он сделал ряд докладов, в которых впервые излагалась будущая концепция «неопатристического синтеза»: «L'idee de la chreation dans la philosophie chretienne» («Идея творения в христианской философии»), «La Vision Patristique de l’Atonement» (“Святоотеческое понимание искупления») и «Le mysticism et la liturgie» (“Мистицизм и литургия»). …

Флоровский начал служение как священник в Русском студенческом христианском движении – еще одной организации, в рамках которой он вносил свою лепту в расцвет Православия в Европе в межвоенные годы. Он стал священником в церкви РСХД в 1932 году – вскоре после того, как был рукоположен в сан митрополитом Евлогием.

Георгий Флоровский, как пишет Шмеман, «избрал краеугольным камнем православного богословского возрождения не ту или иную традицию философии Нового времени, но Священное Предание Церкви. Он звал «возвратиться к Отцам», Отцам Вселенской Церкви – к тому «священному эллинизму», который, по его выражению, есть вечная и неувядающая категория исторического Православия. Иными словами, попытке переоценить заново греко-византийскую традицию богословия в свете нового русского опыта о. Георгий противопоставил энергичный призыв – «русские» достижения необходимо подвергнуть пересмотру и переоценке в свете греческого наследия, от которого, по мнению д-ра Флоровского, русская мысль слишком долго была оторвана из-за западных влияний».

Флоровский участвовал в РСХД не только как священник, служивший в его церкви на бульваре Монпарнас, но и писал статьи для «Вестника РСХД» («Оправдание знания», «Христианин в Церкви»), выступал на его конференциях, например, на Съезде РСХД в Латвии (1931). Однако главным вкладом о.Георгия в движение стало участие в  Братстве св.Албания и св.Сергия.

Методологические и мировоззренческие расхождения между Булгаковым и Флоровским вышли наружу в Братстве св.Албания и св.Сергия.

Вопрос, из-за которого между Булгаковым и Флоровским произошло наиболее серьезное размежевание, был поставлен и внесен на обсуждение о.Сергием на собрании Братства в 1933 году. Хотя члены Братства, констатировал он, уже в течении шести лет соучаствуют в общих литургических богослужениях, к сожалению, они по-прежнему воздерживаются от соучастия в таинстве Святого Причащения – ввиду традиционных различий в воззрениях и ритуалах двух Церквей. В этой связи Булгаков выдвинул на обсуждение исполненное дерзновения предложение: «Братству следует предпринять, так сказать, «действие на молекулярном уровне», призвав своих членов к соучастию в таинстве межконфессионального Причащения, не дожидаясь официального урегулирования соответствующих вопросов между двумя Церквами».

Был предложен и соответствующий план действий, обеспечивающий, по замыслу Булгакова, нерушимость начал церковного строя: «особое благословение на участие в святом таинстве должно быть дано англиканам одним из иерархов Православной Церкви, при этом англиканам надлежит подчиниться и воспринять благословение «в духе жертвенном».

Это неожиданно-радикальное предложение горячо обсуждалось по меньшей мере два года, причем разногласия по временам достигали такой остроты, что грозили разрушить само Братство. Дело было не только в том, что англикане оказались противопоставленными православным, а в том, что глубокие трещины пошли внутри каждой из сторон.

            О разногласиях, проявившихся среди русских членов Братства, весьма красноречиво пишет английский историк Роджер Ллойд:

«Булгаков с самого начала знал, что столкнется с оппозицией в собственных рядах, но он не предполагал, что эта оппозиция окажется столь сильной. Флоровский, например, выражал убеждение многих русских, что благословение никак не избавляет схизматиков от долга и обязанности пройти через таинство Покаяния прежде, чем они будут допущены в Церковь, ибо таково основополагающее правило при принятии схизматиков «в существующих чинах». Ему представлялось, что на условиях, предложенных Булгаковым, право на Причастие будет предоставлено англиканам слишком «дешево», что, естественно, укрепляло среди англикан позиции тех, кто был против предложенного шага. Когда Булгаков неоднократно заявлял, что его предложение не имеет ничего общего с вопросом о законности чинов Англиканской Церкви, многие из русских тотчас давали ясно понять, что смотрят на это совсем иначе. Булгаков в действительности оказался в меньшинстве среди русских эмигрантов, между тем как сами они во многом расходились как с Церковью белогвардейцев, так и с Московским Патриархатом. Русские члены Братства не пользовались сколько-нибудь значительным влиянием в рамках Православия в целом. К тому же, выдвигая и отстаивая свое предложение в Братстве, Булгаков должен был одновременно защищаться от обвинений в еретическом вероучении перед своим митрополитом. Эти обвинения не имели никакого касательства к его предложению в Братстве, а были связаны с тем, что он писал о софиологическом учении в Православии, повлекшем за собой обвинения в «языческом агностицизме».

            В конце лета 1937 года Флоровский принимает участие в собрании, которое, по его словам, стало «моей первой крупной экуменической встречей» - во II Конференции по вопросам веры и церковного порядка, проходившей в Эдинбурге с 3 по 18 августа 1937 года. «До поездки в Эдинбург я следил (за этим движением) со стороны…»

Всего на конференции были представлены 123 церкви, в том числе 13 восточных церквей. Русская делегация, состоявшая из семи человек, возглавлялась митрополитом Евлогием.

Секция, в которой участвовал Флоровский – «Церковь Христова: духовенство и таинства». Как председатель подсекции Флоровский участвовал в составлении доклада по секции, и эта тема оказалась «самой колючей из всех обсуждавшихся на конференции». Сколько-нибудь существенного согласия достигнуто не было, и за это, по словам о.Георгия, «нам был сделан выговор… Мне даже пришлось писать по этому поводу объяснение». В своем объяснении Флоровский призывал к здравому смыслу участников конференции, изъявлявших готовность достигать скорее «чисто вербального согласия», а по одному конкретному вопросу – относительно согласия лютеран и пресвитерианцев по поводу учения о благодати – высказался резко и прямо: «Почему вы делаете вид, будто между вами достигнуто согласие, когда согласия нет и быть не может, покуда лютеранство и кальвинизм существуют как таковые..  По вопросам вероучения согласие между ними невозможно, потому что они существенно отличаются друг от друга». Выявление действительных, в том числе непримиримых, богословских расхождений, настаивал он, вовсе не является шагом назад. Начиная с Эдинбургской конференции, подчеркнутое внимание к проблеме разделения церквей во всей ее действительной глубине станет отличительной чертой выступлений Флоровского на всех последующих экуменических встречах.

            К концу своей работы Эдинбургская конференция приняла решение, которое существенным образом повлияло на всю жизнь Флоровского. Был образован совещательный Комитет тридцати пяти, собравшийся на заседание в Лондоне в июле 1937 года, который рекомендовал приступить к созданию Всемирного Совета Церквей. Были назначены 14 человек для выработки проекта конституции будущего ВСЦ. На заключительном заседании Эдинбургской конференции среди выбранных семи лиц в соответствующий орган оказался и Георгий Флоровский.

«Все это было довольно неожиданно… Впервые я участвовал в таком большом экуменическом собрании – и был избран в главный исполнительный комитет, так называемый Комитет четырнадцати», на который была возложена «обязанность организации Всемирного Совета Церквей».

            С избранием в Комитет четырнадцати Флоровский оказывается на самой вершине экуменического движения – положение, которое будет неизменно сохраняться на протяжении четверти века.

            После войны и перерыва, вызванного ею, экуменическое движение возрождается.

            «В качестве члена исполнительного комитета, - вспоминал о.Георгий, - меня просили участвовать в различных собраниях в процессе создания Всемирного Совета Церквей и подготовки к Амстердамской встрече…». С февраля 1946 года по август 1948 года «я должен был регулярно ездить в Женеву и обратно».

            В сентябре 1946 года в замке Боссей, в двенадцати милях от Женевы, был официально открыт Экуменический институт. Его руководителем стал профессор Хендрик Кремер. Согласно поставленной цели, институт должен был содействовать «формированию духовного водительства апостольского типа», «нацеленного не только на изменение жизни индивидов, но и ищущего путь к умиротворяющему воздействию в различных слоях человеческого сообщества и в различных областях жизни». Среди курсов, прочитанных в институте в первый год его работы, был и курс о.Георгия Флоровского, посвященный учению о Церкви.

            Работы о.Георгия, посвященные учению о Церкви: «Церковь, ее природа и задача», «Le corps du Christ Vivant: une interpretation orthodoxe de l’Eglise» (“Тело Христа Живого: православное понимание Церкви»), «Экуменические цели и сомнения» - доклад, прочитанный на пленарном заседании амстердамской Ассамблеи в день ее открытия.

            Амстердамская Ассамблея 1948 года, на которой был учрежден Всемирный Совет Церквей, явилась новым и значительным шагом в жизни экуменического движения. На Ассамблею, проходившую с 22 августа по 4 сентября, собралось около 1400 человек, они представляли 147 церквей из 44 стран.

            Как и на предыдущих международных экуменических форумах, православная делегация на Ассамблее возглавлялась архиепископом Германосом Фиатерийским, который принимал деятельное участие в экуменическом движении начиная с 1920 года. Однако по богословским вопросам, обсуждавшимся на Ассамблее, основным оратором в ходе всей ее работы был Георгий Флоровский. В день открытия именно на него была возложена миссия выступить от имени Православия.

            Флоровский стремился обрисовать в ясных и бескомпромиссных выражениях православную позицию, нередко в противовес другим точкам зрения. В заседаниях секции, посвященной проблемам Церкви, участвовали такие видные фигуры, как Карл Барт, Андерс Нугрен, Эмиль Бруннер, Д.М.Бейли, Ганс Лилье, Эдмунд Шлинк и Кларенс Крейг. Боевая позиция, занятая Флоровским на заседаниях секции, и реакция на нее суммируются в описании Джорджа Уильямса.

«Не удовлетворенный содержащейся в учредительном документе торжественной формулировкой, в соответствии с которой учреждающие Совет организации-члены не должны обязательно видеть друг в друге полноправные или даже истинные церкви, Флоровский поставил под вопрос законность самого названия создаваемого Совета, поскольку слово «Церкви» фигурировало в нем во множественном числе. Он предложил внести в окончательный текст, подготовленный его секцией, следующую вставку: «Уже само наименование «Всемирный Совет Церквей» заключает в себе ситуацию, которой не должно быть, мы соглашаемся называть наши деноминации «Церквами» в том смысле, в каком это никоим образом недопустимо делать с точки зрения Нового Завета». Позднее, комментируя тот факт, что его вставка была отвергнута, он сформулировал свою позицию еще резче: «Разделившиеся «конфессии» не имеют права называть себя «Церквами».». Флоровский также охарактеризовал само присутствие православных в Совете как своего рода «миссионерскую деятельность».