Л.Е. Сикорская:

"Экклезиология иосифлян формировалась не за столами, не в кабинетах, не в написании солидных научных трудов. Она возникла и выросла как необходимый ответ на разрушение Церкви не только снаружи, со стороны богоборческой власти, но, и может быть даже в большей степени, – в противостоянии возникающей лжецеркви, изнутри разлагающей и уничтожающей Истинную Церковь Христову. Возможно, именно поэтому большую часть трудов иосифлян составляют полемические статьи и письма, в которых содержатся ответы на нападки со стороны сторонников митрополита Сергия, защита собственной позиции, опровержение обвинений в расколе и т.д.

К такому роду апологетических произведений относится известное письмо митрополита Иосифа (Петровых) архимандриту Александро-Невской Лавры Льву (Егорову), впервые опубликованное за рубежом в сборнике протопресвитера Михаила Польского «Новые мученики Российские» (Ч. 2, 1957 год). Это письмо – фактически единственный документ, в котором достаточно четко выражены взгляды самого митрополита Иосифа. Письмо имело широкое хождение в церковных кругах, его машинописные копии, изъятые при арестах, находятся в различных следственных делах, оно неоднократно цитировалось в исторической церковной литературе.

В этом письме митрополит Иосиф объясняет, почему он, изначально принявший решение подчиниться беззаконной расправе (имеется в виду указ об увольнении митрополита с Петроградской кафедры и перемещение его в Одессу) и устраниться от церковных дел, все-таки к ним вернулся. Он отвечает на упреки в расколе, в отходе от митрополита Сергия до соборного решения и суда, справедливо указывая на невозможность проведения церковного собора в настоящих условиях жизни, и предполагает, что еще придет время, когда их с митрополитом Сергием рассудит настоящий Суд."

(Л.Е. Сикорская. Экклезиология иосифлянства по трудам представителей иосифлянского движения. Доклад на Международной научной конференции "Церковное подполье в СССР", Чернигов, 19 ноября 2011 г.).

Письмо митрополита Иосифа Петроградского архимандриту Льву (Егорову)

Дорогой отче! До последнего времени я думал, что мой спор с митр. Сергием окончен, и что, отказавшись привести себя в жертву грубой политике, интриганству и проискам врагов и предателей Церкви, я смогу отойти спокойно в сторону, добровольно принести себя в жертву протеста и борьбы против этой гнусной политики и произвола. И я был совершенно искренен, когда думал и говорил, что ни на какой раскол я не пойду и подчинюсь беззаконной расправе со мной — вплоть до отлучения и запрещения, уповая на одну Правду Божию. Но оказалось, что жизнь церковная стоит не на точке замерзания, а клокочет и пенится выше точки простого кипения. Мое маленькое «дело» вскоре же оказалось лишь малой крупицей столь чудовищного произвола, человекоугодничества и предательства Церкви, интересам безбожия и разрушения этой Церкви, что мне осталось удивляться отселе не только одному своему покою и терпению, но теперь уже приходится удивляться равнодушию и слепоте тех других, которые еще полагают, что попустители — творцы этого безобразия творят дело Божие, «спасают» Церковь, управляют Ею, а не грубо оскорбляют Ее, издеваются над Нею, вписывают себя в число врагов Ее, себя отталкивают от Нее, а не они отталкивают тех, которые не могут терпеть далее этой вакханалии, грубого насилия и безобразно-кощунственной политики.

         Может быть, я терпел бы и это. Моя ли хата с краю, как теперь Ваша. Но, дорогой отче, я вдруг с особой болью стал чувствовать и себя в значительной мере ответственным за несчастья в Церкви. Ведь как Вам небезызвестно, — я один из заместителей Патриаршего Местоблюстителя, который связан страдальческим долгом не только заменить арестованного предшественника, но быть ему и свободному предостережением на случай замены, в возможности его духовного падения. Конечно, такое падение должно бы в нормальных условиях жизни церковной сопровождаться и судом и соборным решением. Но какой суд и соборное решение возможны теперь, при настоящих условиях. И каким судом и соборным решением со мною учинена расправа, допустимая по правилам лишь при большом грехе с моей стороны. Почему же, требуя суда и соборного решения в одном случае, Вы допускаете отсутствие их в другом?

         Не есть ли такой аргумент тоже благодарный материал для отдела несообразностей в логическом задачнике? Погодите, придет, мы надеемся, время, когда будем говорить о наших событиях пред судом. И кто тогда будет более обвиняем — еще большой вопрос. А пока дело обстоит так: мы не даем Церкви в жертву на расправу предателям и гнусным политиканам и агентам безбожия и разрушения. И этим протестом не сами откалываемся от Нее, а их откалываем от себя и дерзновенно говорим: «Не только не выходили, но и никогда не выйдем из недр Истинной Православной Церкви, а врагами Ее, предателями и убийцами считаем тех, кто не с нами и не за нас, а против нас». Не мы уходим в раскол, не подчиняясь митр. Сергию, а вы, ему послушные, идете за ним в пропасть осуждения. Мы зовем Вас и укрепляем Ваши силы на борьбу за независимость Церкви, только совсем не так, как Вы полагаете должным. Не согласием с поработителями этой Церкви и убийцами Ее святой свободы, а громким и решительным протестом против всякого соглашательства, лицемерных и лживых компромиссов и предательства интересов Ее интересам безбожного мракобесия и ожесточенной борьбы со Христом и Его Церковью.

         Ужели Вы не видите несогласимое ни с чем противоречие и несообразность в Вашей диалектике: «и снимаете ли Вы с нас послушание вам тем, что уходите в раскол, или подчиняясь митр. Сергию, укрепляете и в нас силы на борьбу за независимость Святой Церкви». Я ухожу в раскол?! Милый мой! Да над этим посмеется любая ленинградская старуха. Может быть, не спорю: Вас пока больше, чем нас. И пусть «за мною» нет больше массы, как Вы говорите. Но я не сочту никогда себя раскольником, а примкну к святым исповедникам. Дело вовсе не в количестве, не забудьте ни на минуту этого. Сын Божий, когда вновь придет, найдет ли вообще верных на земле». «И может быть, последние бунтовщики против предателей Церкви и пособников Ее разорения, будут не только не епископы, и не протоиереи, а самые простые смертные, как у Креста Христова».

         Его последний страдальческий вздох приняли не многие близкие Ему простые души.

         Итак, дорогой отче, не судите меня так строго, особенно Вашим Вальсамоном (не потому ли в моей «Книге правил» даже не упомянуто никакого Вальсамона).

         Полагаю, что он был не то, что сами авторы священных правил в понятном каждому смысле и без особых толкователей и что, во всяком случае, этот Вальсамон не может быть авторитетным и верным толкователем наших событий, не предусмотренных никакими толкователями и правилами.

         Не судите же меня строго и четко усвойте следующее:

         1. Я отнюдь не раскольник и не зову к расколу, а к очищению Церкви от сеющих истинный раскол и вызывающих его.

         2. Указание другому его заблуждений и неправоты не есть раскол, а попросту говоря — введение в оглобли разнузданного коня.

         3. Отказ принять здравые упреки и указания есть действительно раскол и попрание истины.

         4. В строении Церковной жизни — участники — не только одни верхушки, а все тело Церковное, и раскольник тот, кто присваивает себе права, превышающие его полномочия и от имени Церкви дерзает говорить то, чего не разделяют остальные его собратья.

         5. Таким раскольником показал себя митр. Сергий, далеко превысив свои полномочия и отвергнув и презрев голос многих других святителей, в среде которых и сохраняется чистая Истина.

         Вскользь Вы упоминаете, что в числе путей к истине Христос указал нам еще один новый путь: «Да любите друг друга», каковой путь, по-видимому, Вы считаете мною упущенным из виду при моих действиях.

         На это я Вам напомню, отче, дивное заключение митр. Филарета в слове о любви к врагам: «Гнушайтесь убо врагами Божиими, поражайте врагов Отечества, любите враги ваша. Аминь» (т. 1, стр. 265. Слово в Неделю 19 по Пятид. Сравн. Еще Апостола любви 2 Иоан. 1, 10-11).

         Защитники Сергия говорят, что каноны позволяют отлагаться от епископов только за ересь, осужденную Собором. Против этого возражают, что деяния митр. Сергия достаточно подводят и под это условие: если иметь в виду столь явное нарушение им свободы и достоинства Церкви Единой, Святой, Соборной и Апостольской. 

         А сверх того, каноны ведь многое не могли предусмотреть. А можно ли спросить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце Церкви — Ее свободу и достоинство.

         Что вреднее — еретик или убийца?

         Да не утратим помалу неприметно той свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков. 8-е прав. 3-го Всел. Соб.

         + Митрополит Иосиф.