(Ново-Валаамский монастырь, Финляндия, 24 – 30 сентября 1977 года)

По приглашению Православной церкви Финляндии с 24 по 30 сентября 1977 года в Ново-Валаамском монастыре (Финляндия) проходила Консультация православных богословов. Она была посвящена изучению экуменической природы православного свидетельства и проводилась по инициативе Православной рабочей группы Всемирного Совета Церквей.

Консультация была созвана для определения отношения к тем насущным проблемам, которые встали перед экуменическим движением после V Ассамблеи ВСЦ в Найроби, и православной оценки степени их влияния на жизнь и деятельность Всемирного Совета Церквей и Церквей-членов.

Консультация рассматривала три актуальные проблемы современного экуменического движения: «Поместная Церковь», «Провозвестие нашей веры и ее выражение» и «Ответственность Церквей перед современным миром».

Содержание настоящего документа отражает многообразие мнений, прозвучавших на встрече, и их следует рассматривать как вехи на пути к дальнейшим попыткам осмысления поставленных проблем как в рамках подъединиц ВСЦ, так и в самих Православных Церквах. Изучение основной темы Консультации выявило необходимость исследования экклезиологической основы нашей приверженности идеям экуменизма, а именно евхаристического понимания Церкви.

Православию свойственно евхаристическое понимание природы Церкви. Вся жизнь Церкви, ее слово и таинства исходят из святой Евхаристии и исполняются в ней. Поэтому Евхаристия – это не просто «таинство», но и великая тайна нашего участия в бытии Святой Троицы, конечное осуществление всей истории спасения во Христе и предвкушение грядущего Царствия. В Евхаристии Церковь находится в самом центре истории, освящая и преобразуя мир. Будучи новым творением, она созидает новый путь жизни. В то же самое время она находится и в конце истории как знак Царствия, судящего мир (1 Кор. 6, 2) в свете эсхатологической реальности, проявлением которой является Евхаристия (ср.: Дидахи, 10).

Церковь по своей евхаристической природе не может быть абстрактной, умозрительной идеей, она есть конкретная реальность. Где бы народ Божий ни был собран воедино (см.: 1 Кор. 11, 20), чтобы воплотить в себе евхаристическое тело Христово, там Церковь становится реальностью. Поэтому Церковь прежде всего ассоциируется с местной евхаристической общиной. Мы спасаемы и можем провозглашать спасение мира во Христе, «до Его пришествия», через причастность к конкретной местной общине.

Для того чтобы стать такой спасающей общиной, Поместная Церковь должна победить и преодолеть разделение, которое приносят в мир грех и смерть. Местная община является истинным и подлинным проявлением Церкви Божией, если она кафолична по своему составу и устроению. Она не может иметь своим основанием разделение и дискриминацию, будь то естественного свойства (раса, национальность, язык, возраст, пол, физические недостатки и т. д.) или социального (класс, профессия и т. д.).

В этой общине должно быть побеждено даже разделение во времени и пространстве. Для этого евхаристическая община включает в себя и усопших членов Церкви, и хотя эта община действительно местная, но Евхаристия приносится ею от лица всей «ойкумены», приобретая поистине вселенское измерение, в котором преодолевается даже разделенность в пространстве.

Эта кафолическая природа Церкви, открывающаяся в Евхаристии, охраняется служением епископа. Особое предназначение епископа – преодолевать в своем лице все разделения, существующие где-либо, и соединять местную Церковь с другими местными Церквами в пространстве и времени. Эта связь сакраментально выражена в соборном посвящении епископов. Природа епископского служения необходимо требует, чтобы в каждой области был только один епископ и чтобы все евхаристические общины обретали подлинность своей церковной природы в его служении. Поэтому необязательно, чтобы местная Церковь пребывала в каждом евхаристическом собрании, но ее присутствие обязательно в епископском округе, который сообщает кафоличность каждому евхаристическому собранию.

Такое восприятие природы местной Церкви всегда было принципиально важным для православной традиции. Исторические обстоятельства часто приводили к образованию крупных церковных объединений, таких, как епархии, патриархаты, автокефальные Церкви и т. д. Однако природные, социальные, культурные и расовые разделения не должны искажать изначальную евхаристическую идею Церкви. Каноническое устроение Православной Церкви, сложившееся в первые века ее существования, позволяло Православной Церкви сопротивляться этой угрозе в прошлом и позволяет делать это сейчас.

Церковная община объединяется исповеданием общей веры, которая в сути своей тождественна Апостольскому учению и «вере, однажды преданной святым». Она находит свое выражение во всей живой традиции Церкви, прежде всего в Символах веры Вселенской Церкви, и в постановлениях Вселенских Соборов. Православная Церковь считает, что постановления Вселенских Соборов подлинно излагают единую Апостольскую веру и поэтому они обязательны для всех членов Церкви.

Никогда нельзя упускать из виду, что сохранить верность древней соборной традиции можно лишь в ее живом продолжении, которое включает в себя два существенных аспекта: верность традиции Соборов и ее обновление. Причем оба они составляют неотъемлемую часть православной жизни и свидетельства. Верность традиции Соборов никогда не сводится только к формальному повторению прежней данности, в ее основе лежит приверженность изначальным апостольским истинам в духе творческого послушания. Поэтому прежде всего обновление должно стать откликом на все новое и изменяющееся на основе некогда дарованных истин. В этом смысле обновление можно понимать как использование апостольской традиции применительно к современным проблемам и нуждам. Такое понимание предполагает, во-первых, что верность традиции не должна становиться чем-то бесплодно застывшим, безучастным к человеческой и исторической действительности. Во-вторых, обновление не есть нечто самодостаточное и ничем не ограниченное в направлении своего развития, но всегда исходит из изначальной истины апостольской традиции.

Этот процесс применения апостольской веры к новой исторической ситуации объясняет смысл усвоения Церковью решений Собора. «Усвоение» не означает «формального одобрения» его постановлений. Провозглашенное Собором вероучение утверждает себя как Истину в силу того, что оно вновь и вновь усваивается церковным сообществом в Святом Духе. Любая форма исповедания веры в конечном счете должна проявиться как участие в бытии местной евхаристической общины. Вера становится спасающей только через участие в жизни церковной общины.

В этой связи возникает проблема конфессионализма. Православная Церковь обладает своим собственным исповеданием веры, изложенным в форме символов и постановлений древних Соборов, в особенности Вселенских. Это создает образ «вероисповедного объединения» или «семьи», и многие неправославные воспринимают православную веру именно таким образом. Такое понимание, хотя и поддерживаемое иногда самими православными, противоречит существенной природе экклезиологии Православия.

Если православные будут верны своей экклезиологии, то им придется тогда отказаться от отождествления Церкви с каким-то определенным вероисповеданием. Церковь, определяющая себя в конечном счете своими «исповеданиями», становится конфессиональным органом, но не Церковью.

Православные Церкви самым активным образом участвуют в экуменическом движении и состоят во Всемирном Совете Церквей со дня его основания. Каким же образом их экклезиология может согласоваться с общим контекстом экуменического движения, программами и мероприятиями, проводимыми ВСЦ?

Во-первых, следует подчеркнуть, что участие православных в современном экуменическом движении в принципе является не революцией в истории Православной Церкви, а естественным следствием ее постоянной молитвы «о единении всех». Это еще одна попытка применить Апостольскую веру к новым историческим условиям и требованиям современности, подобно тому как это делалось во времена отцов Церкви. Новым является то, что сегодня православные пытаются делать это вместе с другими христианскими объединениями, полнота единства с которыми еще не достигнута. Именно это порождает трудности, но в этом же и признаки видимой надежды на развитие братских отношений, сотрудничества и взаимопонимания.

Всемирный Совет Церквей составляют в основном Церкви конфессиональные по своей природе, исходя из данного нами определения слова «конфессиональный». В результате они, как правило, не усматривают оснований для отказа от евхаристического единения Церквей-участниц.

Отказ Православной Церкви от «общего причастия» поэтому воспринимается как высокомерие с ее стороны именно из-за того, что она рассматривается в качестве такого же конфессионального сообщества, которое, однако, проявляет некоторое превосходство по отношению к другим. В этой ситуации Православной Церкви чрезвычайно трудно апеллировать к экклезиологии, столь существенно отличающейся от той, которой придерживаются остальные участники Всемирного Совета Церквей. Поэтому же очень сложно утверждать, что принадлежность к конфессиональному органу не является высшей целью в Церкви и что Православная Церковь считает себя Церковью не на конфессиональной основе, а на основе того, что она отождествляет себя с евхаристической общиной в той ее форме, которая почитается должной и спасительной. Только ясное понимание этого даст возможность избавиться от разочарований, связанных с проблемой «общего причастия». Кроме того, это поможет уяснить, почему для православных христиан естественнее говорить о причастии, но не о «взаимном, общем причастии» или «совместной Евхаристии».

Но это привело бы к определенным последствиям, связанным с православным участием в экуменическом движении и могло бы означать пересмотр экуменической проблематики в целом. В сущности, это означает, что единство, к которому мы стремимся в экуменическом движении, не может быть результатом богословских соглашений, например подписания общего confessio fidei. Богословская работа действительно необходима и должна проводиться со всей серьезностью и тщательностью. Но она должна быть направлена на осознание жизненного значения церковной общины, в частности ее видимого устроения, которое дает человеку возможность вступить в новые, спасительные отношения с Богом и миром.

Динамика литургической реальности (евхаристической общины), как она истолкована в данном случае, произрастает из опыта Троической жизни во Христе, непрестанно спасающей и озаряющей человека и историю. Члены Церкви живут этим евхаристическим опытом, воплощают его и свидетельствуют о нем, созидая этим новый образ жизни, который стал реальностью в житии апостолов, мучеников и всех святых – тех, кто с древнейших времен до наших дней отказывался променять «небесное» на «земное». Эта земная жизнь проявляется сегодня в грехах нашего времени, особенно в культуре индивидуализма, рационализма, потребительства, расизма и эксплуатации во всех ее формах. В каждой культуре динамика Евхаристии приводит к «литургии после литургии», т. е. к литургическому отношению к материальному миру, превращению общественного человеческого единения в koinonia, потребительства – в аскетическое отношение к творению и к восстановлению человеческого достоинства.

Динамика понятия «литургия после литургии» отражена во многих программах и мероприятиях ВСЦ, разработанных после Найроби и получивших поддержку Православных Церквей, основанную на их экуменической солидарности. Наши Церкви должны уделять должное внимание вопросам помощи «беднейшим из бедных», установления мира и справедливости между народами и государствами, искоренения голода, нищеты и болезней, защиты прав человека, уменьшения международной напряженности, поиска справедливого и ответственного за свои действия общественного устройства, вопросам творческого развития науки и техники, мирного и безопасного использования атомного и других источников энергии, ибо эти вопросы являются частью их христианского отношения к жизни и одной из составляющих их общественного свидетельства.

Реальность спасения не есть узкий религиозный опыт – она включает в себя динамику, которая через синергию (сотрудничество) Бога и человека преобразует человеческие индивидуумы в личности, подобные образу Божию, открывающемуся в Воплощении, общества – в koinonia и сквозь историю – в образ Троического бытия.

Таким образом, причастие Евхаристии есть Церковь во всем ее многообразии. Как говорили святые, «спаси себя, и ты спасешь тех, кто тебя окружает».

Ассамблея в Найроби определила, что Всемирный Совет Церквей создан для того, чтобы «...призывать Церкви к достижению видимого единения в единой вере и единой Евхаристии, выраженного в молитве и в общей жизни во Христе, и вести к этому единству, дабы уверовал мир». Участники Консультации высоко оценили начатую ВСЦ дискуссию о Поместной Церкви и выразили надежду, что Всемирный Совет Церквей и в дальнейшем будет обращать внимание своих участников на важность евхаристического понимания Поместной Церкви и евхаристической общины в преемстве апостольской веры как основы единства, к которому мы стремимся, а также освободит свою внутреннюю структуру от некоторых элементов и, возможно, целых подразделений, которые затрудняют поиск Церквами их пути к единению. Это облегчило бы возможность полноценного и творческого православного участия в экуменическом движении. Со стороны участников Консультации было высказано одобрение тому, что решение Первого предсоборного Всеправославного совещания о более полном и вовлеченном участии Православных Церквей в ВСЦ было принято во внимание Всемирным Советом Церквей, и для претворения этого решения в жизнь начаты переговоры.