Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Сегодня мы совершаем память священника Феодора Андреева, который прожил не очень долгую жизнь, но очень яркую. Мы поминаем его как исповедника, а не мученика, потому что он умер у себя дома, но фактически, конечно, он был мученик. Если бы у него уже не было смертельного заболевания, туберкулеза, он бы не был выпущен из тюрьмы. А тогда были еще «гуманные» времена, и умирать могли отпустить домой, что с ним и произошло. Если бы он не умирал, то его бы не отпустили, и он получил бы следующие приговоры и не вышел бы из тюрьмы никогда. А если бы дожил в тюрьме до 1937 года, то обязательно, как все подобные ему, попал под расстрел. Что же он такого важного делал при относительной молодости и малом авторитете? В 1920-е годы возникла нужда православной Церкви организовываться самой, потому что все начальство оказалось каким-то несостоятельным. Сначала все разбежались от заговора обновленцев, а тех, кто не разбежался, ГПУ отправляло куда подальше на несколько лет, некоторые возвращались, но уже было непонятно, что делать. И только таким народным сопротивлением – сопротивлением снизу – удалось преодолеть обновленчество и воодушевить оставшихся епископов. И так подошли к концу 20-х годов, когда все оказалось еще хуже. Те епископы, которые были на вершине церковной власти, — если можно так сказать, потому что реально там власти было не очень много, — пошли на сговор с большевиками и оказались худшими иудами, чем обновленцы. Обновленцы более явно отрицали свою связь с исторической православной Церковью, хотя их к тому времени признали все патриархи, все поместные церкви, так называемые, общением с которыми так гордятся нынешние еретики. В конце 20-х годов без каких-то явных для народа отступлений, — а для народа они бывают явными, когда касаются обрядов, — предавшее Церковь церковное начальство пошло под управление ГПУ, которое назначало и перемещало епископов. Естественно, это делалось в то же время, когда государство говорило о том, что оно скоро, в ближайшие годы покончит со всякой религией. В интересах Церкви это быть не могло. По канонам, такие действия считаются не только недействительными, но и те, кто в этом замешан из церковной иерархии, подлежат извержению из сана. И выполнять их приказания ни в коем случае нельзя. В результате произошло разделение. Оно началось в 1927 году и расширялось в 1928–29 годах. Одним из центров сопротивления был Петроград. А получилось это так. Были некоторые епископы, достаточно смелые для того, чтобы возглавить движение и дать свое имя, – прежде всего, таким был находившийся уже тогда под фактическим домашним арестом в Ростове Великом митрополит Петроградский Иосиф, которого большевики потребовали заменить на Петроградской кафедре, а он не признал свою замену. Но такие епископы ничем не могли управлять фактически — по самым разным причинам. Нужны были некоторые новые люди. И вот такие люди нашлись в Петрограде. Прежде всего, это епископ Димитрий Гдовский, который здесь реально управлял всем этим движением. Он был помощник митрополита, но фактически был вместо митрополита. Но он был уже старенький, и, кроме того, он не умел и не знал многих вещей. Но он был смиренный человек, и понимал, что надо слушаться кого-то, кто знает, а не говорить, что я епископ, и лезть всюду вперед. И он дал свое имя, понимая, что это подведет его непременно под смерть от большевиков, но, тем не менее, он это сделал. И вот надо было, чтобы кто-то наполнил всю эту систему управления содержанием. Тот человек, который понимал, как надо все организовать, был Михаил Новоселов, который, по некоторым сведениям, тоже имел сан епископа, тайно рукоположенный в 20-е годы, а, по другим сведениям, он не был епископом, а был мирянином или просто монахом (в тайном постриге). Он знал, как все сделать, но с 1923 года он уже был на нелегальном положении. Он скрывался и не мог явным образом встречаться с народом. И вот если он был Моисеем, то его Аароном стал Феодор Андреев. Это был молодой священник 1887 года рождения, то есть ему было около сорока лет в это время, но его уже любили прихожане, он был очень популярным в городе священником и строго православного настроения, о чем уже все знали и в этом ему доверяли. И он был, практически, духовный сын Михаилу Новоселову. Часто приезжая в Петроград тайно и общаясь с Феодором Андреевым, епископом Димитрием Гдовским, Новоселов им говорил, как все надо устраивать, и все это транслировалось преимущественно через Феодора Андреева. Для того чтобы это транслировать, надо быть не попугаем, не магнитофоном, а нужно самому изнутри все это знать и понимать – нельзя этому научиться в тот момент, когда это вдруг понадобилось, а надо было учиться заранее. Это у Феодора Андреева и было. Поэтому получается, что будущая катакомбная Церковь, которая тогда создалась не в катакомбах, а в краткий период ее легального существования, – это дело рук «архитектора» Михаила Новоселова и его ближайшего помощника и «прораба», «инженера», который ходил и смотрел за стройкой, Феодора Андреева. Понятно, что он был арестован в числе самых первых, когда еще не было массовых репрессий на «иосифлян», — они только готовились, а его уже арестовали. Он просидел около полугода, и там усилилось его заболевание, которое появилось у него раньше, и поэтому он был отпущен на свободу. Поэтому надо поминать Феодора Андреева как исповедника, как одного из творцов и отцов катакомбной Церкви и истинного православия в целом. И особо его еще надо поминать как человека, который своим примером вдохновляет и объясняет, кто на самом деле управляет Церковью, как в Церкви происходит настоящее управление. Оно совершенно необязательно и никогда полностью не следует за каким-то иерархическим положением, а следует за тем, кто разбирается, и кому Дух Святый внушил или теми или иными способами дал понять. Почему я говорю «теми или иными»: потому что способы разные. Отчасти это должно быть прямое вдохновение Божие, а отчасти нужно учиться. Когда ты учишься, то тогда тоже бывает помощь Божия: что важно — что неважно, что правильно — что неправильно. Очень много таких вещей есть, да и вообще, чтобы запомнить это все — мы ведь недаром молимся о даровании учащимся премудрости и Божественной благодати. И все это должно приходить с разных сторон, а в сумме давать результат. Такой результат получается в некоторых людях, при этом они могут не становиться епископами, могут оставаться простыми священниками и даже женатыми, как Феодор Андреев, могут простыми монахами, могут мирянами, но в настоящей Церкви именно их и послушают. И епископы, если они настоящие, тоже будут слушаться их — вот епископ Димитрий Любимов, вспомнившийся сегодня, и наш митрополит Иосиф. В результате все они святые отцы и исповедники, и особенно наши ближайшие духовные предки, родственники и отцы. Аминь. епископ Григорий |