А.И. Осипов: Содружество с католиками грозит нам полным подчинением E-mail
30.07.2010 12:04

            Профессор МДА считает, что если один из иерархов РПЦ, действительно, говорил о необходимости полного единства с Ватиканом, то Православие находится в серьёзной опасности.

 

            Вчера на сайте Екатеринбургской епархии была опубликована очередная часть выступления профессора Московской Духовной академии Алексея Ильича Осипова в прямом эфире телеканала «Союз» и радио «Воскресение». В ходе передачи 9 июля известный московский богослов подробно остановился на такой весьма болезненной теме, как экуменическая деятельность Русской Православной Церкви. Алексей Ильич дал весьма нелицеприятную оценку этой деятельности, заявив: «Не буду сейчас называть имён, но один из православных иерархов уже заявил, что наступило время предпринять решительные шаги для достижения полного единства с католичеством, и этого ожидают обе наши Церкви. Не хочется мне называть его имя – пока не время. И если такие слова действительно были, хотя сомнений в этом мало, но это странно, это ужасно совершенно – это значит, что мы перестанем быть Православной Церковью, католицизм нас поглотит полностью».

 

Ниже мы приводим ответ А.И. Осипова полностью.


 

Алексей Ильич, наши зрители интересуются Вашим отношением к экуменизму…

 

– Мое отношение к экуменизму таково: я считаю, что можно иметь диалоги и встречи с представителями других христианских конфессий; можно иметь диалог, но по вопросам, по-видимому, не столько религиозного, сколько социального характера. Дело вот в чем, почему я так говорю: когда наша Церковь вступала в экуменизм (это было в 1963 году), то руководители Всемирного Совета Церквей, а там было около полутораста церквей протестантских, дали клятвенное обещание, и мы их об этом просили, что ни в коем случае ни одна из Церквей Всемирного Совета Церквей не вводит ничего такого, нового, что препятствовало бы их диалогу, их продвижению в совместной деятельности и работе.

    Все. Приняли. Ура – как хорошо! Давайте теперь рассуждать. На первой же ассамблее, которая после этого прошла, это было в Нью-Дели, встал вопрос об изменении вероучительного базиса. И, в частности, наша делегация предложила, чтобы этим базисом стало исповедание Триединого Бога. Не просто Господа Иисуса Христа, а Триединого Бога. Несколько голосов было против, поднялось несколько рук против. И это – христианские церкви. Что дальше? Обращаю на это внимание: несмотря на эти решительные меры, чтобы ничего не вводить нового, прошло немного времени и началось женское священство. Все православные говорят: что вы делаете, мы же договорились, это непреодолимое препятствие на пути к единству, это невозможно. Ответ нам: а почему вы не вводите женского священства, это дискриминация, и так далее.

    Еще проходит немного времени, и что мы сейчас видим? Женщины становятся епископами – еще пуще. Еще проходит немного времени, и уже гомосексуалистов венчают. Вот сидим мы как-то лицом к лицу с делегацией немецкой в Германии, встает один из них и говорит: «А наша Церковь уже совершает бракосочетания». Мы говорим: «Так это вообще немыслимо! Это же антибиблейское, вы же понимаете, что ж вы делаете?» А у них что? Что правительство делает, то и они делают, только и всего.

    То есть шаг за шагом эта экуменическая деятельность следует идее не единства, а осуществления своих целей. Каких же? На одной из начальных конференций американская организация протестантов сразу сказала: это создание своего рода всемирного религиозного христианского органа, которому были бы подчинены все христианские церкви, и этот орган руководил бы всеми ими. Вы знаете, что там ни одно вероучительное положение, по которым мы расходимся с теми же протестантами, не нашло подтверждения – ни одно. Зато целый ряд вещей, о которых я сказал, прямо свидетельствует о противоположном. Вот к чему ведет экуменизм; совсем не к поиску истинной Церкви, к которой мы все должны стремиться, отбросив все свои заблуждения. Нет-нет-нет, мы стремимся не к поиску единства в вере и жизни, а знаете к чему стремимся? Я вам скажу страшную вещь – к совместному Причащению. К совместному Причащению – в этом виде единство церковное.

    Как-то я пью кофе с одним епископом американским в Англии, и он меня убеждает, что Христос – не Бог. Я спрашиваю: а кто же? И этот человек, с которым, я думал, мы сейчас о Боге поговорим, отвечает мне: нет, нет, не надо. Другой, не епископ, профессор, убеждает меня, что Христос не воскрес. Вы представляете? Вы посмотрите на статистику и увидите многое, что творится сейчас. Во Франции, например, третья часть христиан не признает Иисуса Христа Богом, и так далее. Представляете, что идет?

    И вот о чем с этими церквами так называемыми можно говорить? Конечно, не о вере – это бесполезно. Ни о каких принципах духовной жизни – об этом и мысли нет. С ними самое большее, о чем можно говорить, как и с представителями других религий – только о том, как бы всем вместе нам жить получше здесь, на Земле, и решать разного рода проблемы: социальные, политические, экономические, экологические и так далее. Вот о чем можно говорить безотносительно к христианству.

    Поэтому мое отношение к экуменизму как к движению, которое нацелено, как было заявлено изначально, на объединение христиан в единой Церкви, – отрицательное: никакой единой Церкви не может быть. Ни одна протестантская Церковь не хочет и думать, как бы стать правоверной, православной. Об этом и речи не может быть. В том числе и Католическая Церковь – об этом и речи не может быть. Папа Бенедикт XVI, до своего избрания бывший кардиналом и префектом, разослал всем епископским Католическим конференциям по всему миру документ, в котором значилось черным по белому: единственная церковь – это церковь католическая. Все прочие – православные и протестантские – это только доктрины. Что такое «доктрины»? Это только учения. Единственная Церковь – это Католическая Церковь.

    Без папы нет католичества. А папа - это кто? Он говорит с кафедры как верховный пастырь и учитель, он непогрешим, он безошибочен. Какое возможно единение Православия с католицизмом? Католицизм – это море; сейчас там пять тысяч епископов. Православие – это лужица: я не знаю, 200-250 у нас имеется епископов, не больше. А о количестве верующих и говорить нечего. В Католической Церкви сейчас уже за миллиард верующих. Так вот, какое объединение может быть? Она – Церковь, мы – доктрины. Что будет? Подчинение?

    Один из епископов зарубежных так и сказал сейчас, очень резко: католичество – это ересь, и объединение с католичеством возможно только тогда, когда оно, католичество, станет православным. Что невозможно. А вот православные чего хотят от католичества?

 

 

Алексей Ильич, я бы попросил на этом подробнее остановиться – зрители именно об этом и спрашивают: чего мы ищем в этом содружестве с католиками и не грозит ли это, собственно говоря, унией?

 

– Это не только грозит – иначе просто не может быть. Мы знаем, к чему привела Лионская уния: там народ просто восстал против византийского императора. А посмотрите, Брестская уния – униаты кто такие? Они же католики в основном. То же грозит и нам…

    Не буду сейчас называть имен, но один из православных иерархов уже заявил, что наступило время предпринять решительные шаги для достижения полного единства с католичеством, и этого ожидают обе наши Церкви. Не хочется мне называть его имя – пока не время. И если такие слова действительно были, хотя сомнений в этом мало, но это странно, это ужасно совершенно – это значит, что мы перестанем быть Православной Церковью, католицизм нас поглотит полностью.

    Я не один десяток лет преподавал западное вероисповедание, и, помню, когда пришлось немножко проанализировать католичество, я с удивлением обнаружил для себя, хотя интуитивно ощущал, что оказывается, нет ни одной вероучительной истины, в которой бы католичество не отступило от Православного учения. Само понимание спасения совсем другое, и самое ужасное, самое тяжелое то, что сами принципы и основы духовной жизни искажены до предела.

    Путь католической духовной жизни – это мечтательность. О чем мечты? О состоянии любви. Это особенно и очень сильно обозначено на католических святых. Вы знаете, тезис бесспорный: скажите, кто есть ваши святые, и я скажу, какова ваша Церковь. Потому что святые есть ничто иное как идеал, на который Церковь ориентирует всех своих верующих. Вы только посмотрите, каково духовное состояние самых великих католических святых; это же сущая беда, я вам скажу, просто беда настоящая, о которой просто надо плакать и рыдать, а не прославлять. А там этих святых делают учителями Церкви. Я уже сейчас повторяюсь, мне кажется, я об этом уже достаточно много говорил.

 

 

Да, у Вас на эту тему была очень подробная и интересная лекция. Но у светского телезрителя, который нас тоже смотрит, наверняка может возникнуть вопрос: а может быть, это в Православии искажение веры? Может быть, православные не правы, может быть, католики как раз правее? Их, как Вы сами сказали, больше миллиарда, а мы по сравнению с ними – секта, меньшинство. И, может, действительно – доктрина?.. И может (такие вопросы тоже есть), пришло время объединиться и слиться?

 

– Вопрос естественный и законный, особенно из уст тех, кто не знаком с этими вещами. Скажу вам так. Недавно была делегация у нас в академии, католическая, и они попросили встречи со мной. И я им предложил одну мысль: мы все сейчас говорим, что мир наш наполнен идеями экуменизма, единства, братства, любви и так далее. На какой основе мы можем это сделать? Я говорю им: вы знаете, у нас с вами одна общая тысячелетняя история – тысячу лет была же одна Церковь. Поэтому, по-видимому, чтобы выяснить, где же истина, кто в чем ошибается: католики, православные – мы должны обратиться к этому тысячелетию и на основании его проверить свои истины веры, свой путь духовной жизни.

    Проверить – и здесь самый лучший критерий. И, в частности, я обратил внимание именно на принципы, на законы духовной жизни. Вы посмотрите, о чем говорили все духоносные святые? Они говорили, что критерием спасенности является все большее видение своей греховности, видение своей неспособности исцелиться самому и все более искреннее обращение ко Христу с молитвой. Вот в чем критерий. Искание же сразу любви как таковой, которую мы видим позднее, они называли не иначе как прелестью и заблуждением.

    И вот теперь давайте посмотрим с этой точки зрения на то, каковы наши святые. Я говорю им: вот у нас, например, есть сейчас старец Порфирий, афонский подвижник, который прямо говорит, что самый легкий путь к спасению, которым он следует и к которому призывает всех: любите Бога, любите Христа. И не молите Бога, чтобы Он избавил вас от грехов, не боритесь со страстями – любите Бога.

    Я говорю: вы слышите, что он говорит? А что Христос говорит? «Меня любит тот, кто исполняет заповеди Мои» – то есть тот, кто борется с грехом: Царствие Божие нудится, то есть понуждением берется; я должен бороться со своими страстями. А нам что предлагается? Я говорю: это Православие или что?

    Один из профессоров на мою речь ответил так: ну, у нас тоже Екатерина Сиенская, например, учит. Я говорю: видите, вот об этом нам с вами и надо подумать. У нас есть критерий, тысяча лет – разве это не критерий? Давайте с точки зрения учения святых отцов рассмотрим папизм. Христос сказал: «Мое Царство не от мира сего». Здесь – глава государства… Если мы возьмем учение о спасении, совершенном Христом – посмотрите, что пишут отцы древние: «исцеление человеческой природы», а католичество? «Удовлетворение правосудию Божию». Если мы говорим о духовной жизни, в чем она заключается? На этих этапах – в видении греха своего, своей неспособности справиться с ним самому, в понуждении себя. Отсюда приход к смирению и постепенное богообщение – молитвы.

    А здесь что мы видим? «Бог мой – Супруг мой», блаженной Анжеле Дух Святой шепчет: «возлюбленная моя, я был в апостолах, был в пророках, но никого не любил так, как тебя, дочь моя…» и так далее. Тереза, которую Учитель Церкви называет возлюбленной и зовет таким пронзительным свистом, что не услышать невозможно; Тереза Маленькая и последняя, которую папа Иоанн Павел II возвел, становится Учителем Церкви. Слышите? Она в 23 года скончалась, и она – Учитель Церкви. А что она пишет о своей встрече со Христом? Что «мы взглянули друг на друга и все поняли без слов» и «маленькая бедная Тереза утонула в океане Божественной любви», и так далее. Уильям Джемс, очень известный американский психолог, один из крупнейших XIX века, прямо сказал: это – диалоги влюбленных, это романы. При чем здесь духовная жизнь? Где тут борьба со страстями? Опыт первого тысячелетия о чем говорит? Любовь – это следствие, как состояние, как чувство, побеждения в себе страстей, эгоизма, и к этому постепенно человек приходит. То есть это 101-й этаж: когда мы попытаемся строить дом, начиная со 101 этажа, будет, увы, явление печальное. Перевернуто все.

    И первое тысячелетие очень твердо говорит, что мы должны понимать, когда употребляют слово «любовь», что подразумевают под этим: относись к другому человеку насколько можешь с доброжелательностью и справедливо, по правде. А любовь как состояние – это уже, как и апостол Павел пишет, союз совершенств. И его достичь невозможно без предварительного побеждения своих страстей.

    То есть в данном случае, видите, мы находим диаметрально противоположные взгляды на духовную жизнь христианина, и это в высшей мере опасная вещь. Путь искания любви, созерцания – этот путь искания видений единогласно все отцы первого тысячелетия называют путем прелести, то есть заблуждения, то есть прельщения. Вот, приблизительно, ситуация такого рода.

 

 

А то, что их миллиард? «Все идут не в ногу, а мы в ногу?» – опять же светский человек спросит…

 

– Ну, вы знаете, если это светский человек и он имеет хоть какое-то образование, он всегда скажет: да, истину говорил кто-то один. И его всегда убивали или сжигали, или еще что-то с ним делали. Истина не в большинстве и не во множестве, поэтому сам по себе этот миллиард ни о чем не говорит абсолютно.

 

Источник: http://rusk.ru/st.php?idar=43236