Инок Всеволод (Филипьев), преподаватель патрологии Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле, США

Что такое экуменизм? Откровение ХХ века или ересь всех ересей? Выход или тупик? Дело Божие, человеческое или бесовское? Каково соотношение экуменизма и православно-кафолической веры?

Познакомимся с аргументами, предлагаемыми в защиту экуменизма, и посмотрим, возможно ли распутать его богословский узел.

I. Три аргумента экуменизма

Экуменическая апологетика выдвигает три основных аргумента. Сразу отметим, что, хотя все три аргумента использовались экуменистами главных христианских исповеданий: католицизма, протестантизма и Православия, все-таки каждое исповедание более привязано к какому-то одному из них.

Первый аргумент экуменизма

Первый аргумент, порожденный протестантизмом, хорошо известен. Он гласит, что Церковь Христова разделилась на части, не имеющия между собой общения. Поэтому возникает необходимость взаимообщения с конечной задачей достижения полного церковного единства.

Данный аргумент был уже многократно опровергнут. Против него, главным образом, и направлена известная анафема Архиерейского Собора Русской Зарубежной Церкви 1983 года. В определениях этого Собора однозначно говорится, что был ''принят текст анафематствования экуменического движения, как ереси против догмата о единстве Церкви'' (''Церковная жизнь'', сс.1-2, 1984 г., стр. 11).

Особенно явно обличение учения о разделенной Церкви сформулировано в первой части анафемы на экуменизм: ''Нападающим на Церковь Христову и учащим, яко она разделися на ветви и утверждающим, яко Церковь видимо не существует, но от ветвей и расколов, инославия и иноверия соединитися имать во едино тело...: Анафема'' (Текст анафемы везде цитируется по журналу ''Церковная жизнь'', ээ7-8, 1984 г., стр. 177). Еретическое учение о разделенной Церкви закономерно должно было явиться из недр протестантизма, самосознание коего ущерблено трагедией раздробленности. Значительная часть православных экуменистов первоначально тоже восприняла это учение. Однако, явное противоречие между учением о разделенной Церкви и Никео-Цареградским Символом Веры, исповедующим ''Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь'', обезпечивало провал этому аргументу экуменизма.
Сегодня, очень редко можно встретить приверженцев учения о разделенной Церкви среди православных и католических экуменистов. Протестантизм же, породивший этот аргумент экуменизма, так и остался по большей части неразлучен со своим детищем.

Второй аргумент экуменизма

На смену первому аргументу приходит второй. На этот раз духовно близкий прежде всего католицизму, хотя он бывает используем и православными, и протестантами. Аргумент этот как будто бы основан на Никео-Цареградском Символе Веры.

Сей аргумент экуменизма гласит, что поскольку Церковь по своей природе едина и единственна, то ни о каком ея разделении вообще не может идти речь. Все христиане - члены одной и той же Церкви, по той простой причине, что, согласно Символу Веры, Церковь в принципе не могла разделиться. Разделения между христианами - только человеческия и поверхностныя; в высшем смысле никакого разделения нет. Одновременно с внешним разделением христиан существует некая тайна неразделенной
Вселенской Церкви.

Далее католические ''подвижники'' экуменизма постепенно, но неуклонно проводят мысль о том, что все некатолики должны, познав тайну неразделенной Католической Церкви, понять, что они по существу от этой Церкви никогда не отделялись, потому что не могли от нее отделиться никогда. Со своей стороны католики-экуменисты готовы познавать тайну неразделенной Церкви, согласны принять и признать многообразие форм религиозного опыта, пойти на любыя компромиссы и унии, однако, при обязательном условии признания примата римского первосвященника, разумеется, в ватиканском понимании.

В этом втором аргументе экуменизма раскрывается природа папизма, стремящогося, во-первых, во что бы то ни стало административно властвовать, и, во-вторых, эклектически вбирать в себя все формы религиозного опыта, подобно римскому язычеству, включавшему богов всех народов в свой пантеон, при условии подчинения этих народов обожествляемому римскому императору.

В том случае, если разбираемый нами аргумент используют некатолики, он обычно несколько смягчается: не делается акцента на преимуществе своей конфессии и подчеркивается, что видимыя разделения между христианами есть разделения сугубо человеческия, конфессиональныя перегородки не доходят до неба и, следовательно, по сути своей все христиане остаются вечно едины в лоне Вселенской Церкви и равны между собой.

Какую же оценку необходимо дать второму аргументу экуменизма?

Прежде всего отметим, что данный аргумент является софизмом: его вывод строится на неразвитой предпосылке. Неразвитость предпосылки заключается в том, что хотя и правильно утверждается невозможность разделения Церкви, но не делается необходимого уточнения о возможности отделения от Единой Церкви еретических и самочинствующих сообществ. А ведь такия отделения были уже в апостольския времена (См. II Петр. 2, 1-2; I Ин. 2, 19). Отделения, отпадения и отколы не прекращались на протяжении всей церковной истории, но они ни в коем случае не влияли на характер Вселенской Православной Церкви Христовой, которая всегда оставалась на земле видимой, истинной, единой и единственной.

Аргумент экуменизма о единой Церкви (в экуменическом понимании единства, как невозможности отпадения от Вселенской Церкви какой-либо части) неизбежно приводит к выводу о необходимости единения православных и инославных в церковных таинствах и молитве. Этот вывод экуменисты с усердием воплощают в жизнь, заявляя, что какия бы различия между христианскими конфессиями не существовали, но так как в таинствах и молитве на практике достигнуто единство, то это подтверждает мистическую неразделенность Христианской Церкви.

Против этого аргумента направлена вторая часть анафемы Русской Зарубежной Церкви на экуменизм: ''тем иже не различают истинного священства и таинств Церкви от еретических, но учат, яко крещение и евхаристия еретиков довлеет для спасения...: Анафема''.

Второй аргумент экуменизма в настоящее время в православной среде редок, хотя можно ожидать более широкого его распространения. Софистическое правдоподобие обезпечивает ему популярность в среде обновленчески настроенных и латинофильствующих православных.

Третий аргумент экуменизма

Несмотря на то, что время от времени православные экуменисты прибегают к разсмотренным нами аргументам, все же эти экуменические аргументы по самой своей природе не сродны Православию. Ведь в целом православные христиане никогда не испытывали протестантского комплекса разделенности Церкви, равно как и католической страсти к административному властвованию и формальному всеединению-всеподчинению. Но у православных экуменистов есть свое слабое место: это идея участия в экуменическом движении с целью свидетельства Православия. Сия идея и является третьим аргументом экуменизма, выдвигаемым на сей раз от лица православных.

Признаем, что на заре экуменизма, в первой половине ХХ века, участие в экуменическом движении с целью проповеди Православия могло казаться откровением и новой ценной возможностью, которую нельзя было упускать.

На Втором Всезарубежном Соборе 1938 года, в прениях по вопросу об участии в экуменическом движении выявилось немало защитников такового участия, указывавших на возможную пользу православного свидетельства. Правда, на упомянутом Соборе не меньше было и безкомпромиссных противников экуменизма. В результате экуменический вопрос был передан Всезарубежным Собором на суд Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей. Тогда 16/29 августа 1938 года Архиерейский Собор принял следующую резолюцию по данному вопросу: ''Православные христиане должны сознавать Святую Вселенскую Православную Церковь единой и единственной истинной Церковью Христовой. Поэтому Православная Русская Зарубежная Церковь воспрещает своим чадам участие в экуменическом движении, стоящем на принципе равенства всех христианских религий и исповеданий''.

В том далеком 1938 году можно было задать вопрос: не поторопился ли Собор русских зарубежных архиереев принять такое однозначное решение?

Ведь большинство официальных представителей Поместных Православных Церквей избрали иной курс: вступили в экуменическое движение, чаще всего объясняя свое вступление третьим, уже известным нам аргументом экуменизма - о необходимости православного свидетельства.

Но вот позади ХХ век, принесший богатый опыт ''экуменического православного свидетельства''. Каковы же плоды этого свидетельства?...

Многих ли неправославных участников экуменического движения привели православные экуменисты к Православию? О подобных случаях пока не было слышно. А если все-таки такое случалось, то как исключение из правила, подтверждающее правило. Зато какой великий соблазн и смущение внесли в среду верующого народа православные экуменисты?

Плачевный опыт православного экуменического свидетельства безоговорочно подтвердил Боговдохновенность решения Архиерейского Собора 1938 года, отвергшого третий аргумент экуменизма. Развивая этот аргумент, обычно говорят, что Православие не может быть в изоляции, что оно должно свидетельствовать о себе. Но разве мы против сего?... Только не нужно подменять понятие миссии, понятием экуменического диалога. Задача миссии - свидетельство о богооткровенной истине и обращение людей к ней, а декларируемая задача экуменического диалога - безконечное выяснение, что такое истина, а вовсе не обращение к ней. Экуменический диалог не способствует православной миссии, а сковывает ее, так как православными и инославными экуменистами нередко даются взаимныя обещания не заниматься прозелитизмом на традиционной территории соответствующих конфессий. Иными словами, православные экуменисты, отказываясь от миссии среди инославных, предают апостольское дело и, вопреки совету псалмопевца, вновь и вновь идут на совет нечестивых - на безчисленныя экуменическия соборища...

Подлинное и плодотворное свидетельство Православия достижимо на путях православной миссии, которая и в правду насущно необходима! Православная миссия - вот, что на самом деле выводит Православие из изоляции, поставляет свечу истинной веры на подсвечник, дабы она светила всему миру. Плоды православной миссии реальны и никак не сравнимы с надуманным миссионерством экуменизма. Вспомним хотя бы о победоносной миссии русского Православия в Японии в конце ХIХ и начале ХХ веков.
Итак вполне очевидно, что третий аргумент экуменизма - ложен.

II. Распутывание экуменического узла: экуменизм с разных точек зрения

1. Философия. Разсматривая экуменизм с философской точки зрения, мы вновь должны повторить мысль о его эклектичности. Экуменизм - не синтез, а именно эклектизм; не органическое единение, а искусственная компиляция; не Богочеловеческий организм, каковым является Церковь Христова, а человеческая организация, руководимая падшими волей и разумом. Экуменизм в своем эклектизме копирует языческую религию римской империи, автоматически включавшую божества всех народов в свой пантеон. Причины такого безграничного религиозного расширения суть безразличие в деле вероисповедания, духовная всеядность и одновременно секулярный космополитизм, заинтересованный в построении всемирного царства на земле.

Безспорно, экуменизм стремится к цельности. Но, будучи не в силах достичь Богочеловеческой цельности Православия он подменяет ее универсальностью и всеединством в антично-гуманистическом духе. Вообще характер всех проявлений экуменизма - не христианский, а античный, то есть по сути языческий. Вслед за античным экуменическое мировосприятие считает религию делом блогоустроения жизни, а не делом служения единственно возможной спасительной истине. Блогоустроение быта, утопическое миротворчество, политический хилиазм - вот универсальные принципы экуменизма.

2. Этика и эстетика. Знакомство с экуменической философией обязывает непредвзятого изследователя сделать заключение о неэтичности экуменизма, как такового. Являясь изначально мертворожденным, экуменизм не способен на созидание добра, следовательно, вольно или невольно он является орудием зла. Кроме того необходимо отметить лукавый характер экуменизма, вызванный тем, что значительная часть его участников из стран с экономическими трудностями преследует меркантильные интересы, а вовсе не те цели, которыя официально декларирует. Такой характер экуменизма глубоко безнравственен.
Из неэтичности экуменизма вытекает его неэстетичность. Недоброе в принципе не может быть подлинно красивым.

Мертвая и безнравственная эклектика - не красива ни внутренне, ни внешне. Достаточно посмотреть видеозапись любого экуменического богослужения, дабы убедиться, что даже внешняя ''обрядовость'' экуменических действ противоречит эстетическому чувству христианина.

Если для эстетического описания экуменизма заимствовать примеры из мира искусств, то можно сказать, что экуменизм это: не симфония (созвучие), а какофония (плохозвучие); не иконописный складень (полиптих), а безвкусная апликация; не вдохновенное стихотворение, а четверостишие, каждая строка коего заимствована из стихов разных авторов и так далее.

Экуменизм - это всегда дисгармония, а не гармония.

3. Психология. Психологическая природа экуменизма - конформизм или, говоря церковным языком, - человекоугодие.

Известен психологический эксперимент, выявляющий степень конформности ребенка. Суть его в том, что ребенку показывают черную бумажку и спрашивают какого она цвета. При этом других участвующих в эксперименте детей заранее просят нарочно утверждать, что бумажка белого цвета, хотя они и видят, что она черная. В результате эксперимента ребенок-неконформист решительно не соглашается с другими детьми, говорящими ложь и в противовес им утверждает, что бумажка черная. Ребенок-конформист, напротив, соглашается с общим мнением и начинает говорить, что черная бумажка является белой.

Конформизм лежит в основе поведения участников экуменического движения, которые, уподобляясь детям-конформистам из описанного эксперимента, доверяют мнению своих лидеров, мнению большинства больше, нежели очевидным истинам.

Конформизм экуменистов опасен безответственностью за результат собственных решений и поступков. Одни люди провозглашают утопическую идею, а другие, составляющие экуменическую массу, не дают себе труда поразмыслить над этой чужой идеей и влекомые ею, уверенно следуют к ложным целям. Но это уже не эксперимент, а жизнь, в которой сознательный выбор лжи чреват гибелью души человеческой.

Экуменизм в своем соглашательстве и человекоугодничестве единоприроден с другим пагубным явлением ХХ века - с так называемым ''сергианством'', под которым в более широком нравственном смысле принято понимать компромисс со злом, на который идут ради мнимой церковной пользы.

Церковный конформизм как общая основа экуменизма и сергианства противоречит психологии Христианства, с его святыми идеалами исповедничества и мученичества за веру.

4. Экзегетика. Инославные и православные экуменисты всегда старались и стараются подвести под свою деятельность идеологическую базу. Главное направление их внимания в связи с этим устремлено к экзегетике. Экуменическое толкование Священного Писания, по их мнению, способно доказать уместность и даже Богозаповеданность экуменизма.

Экуменические экзегеты указывают в Библии на ряд цитат и примеров, якобы подтверждающих правоту экуменизма. Однако, позволительно будет напомнить, что большинство христианских сект, так же опираясь на Библию, ''доказывает правоту'' своих лжеучений. Значит ли сие, что Священное Писание не содержит обективной истины? Нет. Высшая истина - обективна, а не субективна. Но как же в таком случае получается, что на одно и то же Священное Писание ссылаются сектанты и христиане, инославные и православные, экуменисты и антиэкуменисты? Секрет кроется в разнице толкования Священного Писания.

Сила подлинно православной экзегетики в том, что она опирается на Священное Предание Церкви, или, говоря конкретнее, на толкования, сделанныя святыми отцами по вдохновению Духа Святого. В экуменической же экзегетике фактически отсутствуют святоотеческия толкования Священного Писания. И неудивительно, ведь если у какого-нибудь святого отца и можно с величайшим трудом отыскать частное мнение, содержащее намек на экуменическия идеи, то ''согласие отцов'' (consensus patrum) всегда будет не в пользу экуменических воззрений и чаяний. Одно только упоминание о таких святых отцах, как Игнатий Богоносец, Викентий Леринский, Киприан Карфагенский, Афанасий Великий, Марк Ефесский, Феофан Затворник, Игнатий (Брянчанинов), должно приводить экуменистов в трепет. Экклезиология святых отцов является прямым укором экуменизму. Не найдя поддержки у святых отцов, экуменическая экзегетика вынуждена опираться на новое предание модернистских богословов, более увлеченных ''творческим'' поиском нужных толкований, в ущерб святоотеческой традиции.

Оторванность экуменической экзегетики от Священного Предания коренным образом противоречит Православию.

5. Духовность и аскетика. Самым распространенным грехом православных экуменистов является совместная молитва с еретиками. Поясним, что исходя из этимологии слова ересь (греч. - выбор, предпочтение), еретиками дблжно признавать всех ''инославных христиан'' как уклонившихся от полноты кафолического учения, избравших и предпочитающих свои ошибочныя мнения и предания в ущерб неизменному и всеобщему преданию Церкви. Молитва православных христиан с еретиками, и тем более с иноверцами, есть духовная порча, порожденная экуменизмом.

Молитвенно-духовное общение с инославными, зараженными очень тонкой духовной прелестью, мистически отравляет православныя души. Такое общение опасно, даже если православный участник экуменического диалога не разделяет ''вероучительной'' доктрины экуменизма и обявляет себя свидетелем Православия. Осквернение инославной духовностью случается не только в ходе экуменических богослужений, но и во время самой простой ''бытовой'' совместной молитвы, скажем, перед очередным экуменическим застольем.

Если ересь, как ложное учение, есть грех ума, то молитвенное общение с еретиками есть грех души. Такое общение разрушает духовное целомудрие и соделывает христианина духовным блудником, а для нас выявляет еще одну сторону экуменизма - духовный блуд.

Ввиду крайней важности данной темы остановимся на ней подробнее.

В древности даже язычники и иудеи ограждали свои религиозныя общины от молитвенного общения с инакомыслящими и инаковерующими. Подобный принцип был всегда известен и Христианской Церкви. Ея Первоначальник и Глава Господь иисус Христос положил основание практике отлучения от общения церковного, а следовательно, и от молитвенного (Мф. 18, 17). Этот же принцип развили и утвердили в церковной жизни святые апостолы (ии Тим. 3, 5; Тит. 3, 10; ии Сол. 3, 6).

Окончательно учение Церкви по данному вопросу было закреплено святыми канонами. Так, ''Правила святых апостолов'' гласят: ''Аще кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы только в доме: таковый да будет отлучен'' (10 пр; выделено - и. В.). Кто же эти отлученные, с коими запрещена совместная молитва? Это не только те, кого официально отлучила церковная власть, но и все те, кто не имеют полного общения с Кафолическо-Православной Церковью, ибо таковые сами себя отлучили от общения. Иными словами, нам запрещена совместная молитва со всеми неправославными. Еще пример: ''Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен'' (45 пр.). И так далее. (См. каноны: Ап. 11, 65, Антиох. 2 и параллельные).

Последуя соборному разуму Церкви, строго запрещающему всякое духовное общение православных христиан с неправославными, русские зарубежные архипастыри в 1983 году вновь повторили анафему всем ''тем, иже имут общение с... еретики'' (Цитата из третьей заключительной части анафемы на экуменизм).

Подчеркнем, что ограждение верных от духовного общения с еретиками вызвано прежде всего мистическо-аскетическими причинами, а не дисциплинарными и вероучительными. Духовная опасность любой совместной молитвы заключается в том, что она таинственно связует воедино сердца молящихся. Чего же ожидать православному от такой молитвы, кроме осквернения нечистотой еретической духовности? Это осквернение происходит внешне совершенно незаметно, как облучение радиацией, но через некоторое время оно непременно обернется болезнью души, а в худшем случае даже духовной смертью.

Итак, с аскетической точки зрения экуменизм неприемлем для Православия потому, что несет в себе инославную духовность, зараженную прелестью.

6. Историософия. С историософской точки зрения можно сказать, что, начиная с ХХ века, экуменизм стал узлом большинства трудностей и противоречий православного мира.

Через открытое окно экуменизма в православный мир ворвался ветер модернизма, пронизывающий практически все области церковной жизни.

Так, в прямой связи с экуменическими идеями осуществлялось проведение календарно-пасхальной реформы. Ведь при календарном единстве с инославными, православным модернистам и экуменистам легче вести свою разрушительную работу. Здесь, между прочим, нам открывается духовный и глубоко церковный, а отнюдь не поверхностно-обрядовый смысл отстаивания святоотеческой пасхалии и юлианского православного календаря, а в более широком смысле - отстаивания православного предания в целом.

Экуменическая апологетика, не имея опоры в церковном предании, зачастую ссылается на собственныя прежния постановления и декларации, прибегает к авторитету современных римских пап, протестантских профессоров и модернистски настроенных православных богословов. Таким образом в лоне экуменизма складывается совершенно новая традиция, открыто отступающая от веры апостольской и святоотеческой.

7. Эсхатология. В эсхатологическом плане невозможно не связать явление экуменизма с началом периода церковной апостасии - отступления от истинного Христианства, а следовательно и с будущим воцарением антихриста.

Одной из опор антихристовой власти, безусловно, станут обединенныя религии. Причем, вернее всего их обединение будет осуществляться не в смысле полного слияния, а в смысле эклектического соединения, о котором мы говорили выше.

Из сказанного следует, что духовным средоточием современной эпохи является противостояние приверженцев неповрежденного православного Христианства и сторонников ''христианства экуменического''. Разрешение сего противоречия возможно только на путях всеправославного соборного осуждения экуменизма и псевдорелигиозной экуменичности в самом широком смысле. Такое соборное осуждение всеереси экуменизма явилось бы новым великим торжеством Святого Православия. В противном случае указанное противостояние завершится окончательным отпадением от Церкви Христовой православных экуменистов и модернистов, что приведет их в лоно экуменической (вселенской) церкви антихриста, церкви лукавнующих.

III. Кафолическое исповедание

При ближайшем разсмотрении выясняется, что богословский узел экуменизма невозможно распутать. Он, как и гордиев узел, может быть только разрублен. Чем? Мечем кафолического исповедания, мечем православной веры.

Подлинно православные богословы ХХ века давно уже выявили суть борьбы диавола и его слуг против Христианства в наше время. Они указали на то, что ныне враг особенно враждует против догмата о Церкви, стараясь подорвать или извратить веру во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Экуменическая доктрина, как мы видели, насквозь пропитана ядом лже- и антицерковности.

В противовес экуменическому лжеучению мы должны самоотверженно исповедывать неповрежденную христианскую экклезиологию, основныя положения которой следующия.

- Истинная и спасительная Церковь на небе и на земле только одна. Ею является Кафолическая Православная Церковь, сохранившая в чистоте учение Христово и апостольское приемство. Церковь эта едина. Она никогда не разделялась сама в себе и ее никогда не одолеют силы зла. Свет ея во тьме светит, и тьма его не поглотит.

- Во все времена в Церкви появлялись предатели, самочинники и лжеучителя, которые со своими последователями отделялись от Церкви. При этом Церковь, хотя и уменьшалась численно, но не умалялась в своей сущности. От нея отделялись, но она не разделялась. Церковь всегда оставалась единой и реальной. Вместе с тем, отколы и отпадения от Церкви всегда были и будут (и Тим. 4, 1), потому лукаво утверждение об абсолютной неотделимости отмирающих членов от Церкви. По причине Божьего долготерпения отпадение от Церкви не всегда совершается моментально; в частности, отпадение от Вселенской Церкви крупных церковных сообществ, как правило, является процессом, а не единовременным актом. Но это обстоятельство не размывает границ Церкви. Истинной всегда является та и только та Церковь, в которой неповрежденно и во всей чистоте сохраняется православно-кафолическая вера. Только при чистоте и неповрежденности веры возможно спасительное и непрелестное духовное делание. И наоборот, наличие живой и здоровой традиции духовно-молитвенного делания свидетельствует об истинности и жизнеспособности Церкви. Духовно-молитвенное делание (исихазм) – это сердце Православия. Сердце нужно особенно тщательно беречь от прелестной экуменической духовности.

- Необоримая спасительная сила Церкви в том, что она есть Тело Господа Иисуса Христа, Который и является ея Главою (Ефес. 1, 22-23; 5, 23). Глава Церкви - Мессия, Сам руководит ею в деле ея спасительной миссии на земле. Подражая Своему Главе, Церковь утверждает правду и добро не средствами мира сего, а духовною силою. Дело Церкви - дело любви к Богу и человечеству. Ея призвание – быть охранительницей истины, утешительницей скорбящих, спасительницей погибающих.

До скончания века Церковь будет продолжать свое огненно-блогодатное свидетельство перед лицом мира сего, во зле лежащого. Суть ея свидетельства - в честном и нелицеприятном провозглашении евангельских идеалов и в молитве о помиловании человечества. Святой Дух, наполняющий всю церковную жизнь, соделывает Церковь духоносной и световидной, так что ея духовный свет достигает и просвещает всех алчущих правды.

- Вне Церкви Христовой для нас нет спасения!

Статья инока Всеволода публикуется в орфографии автора, сохраняющей элементы старой русской орфографии. 

Свято-Троицкий монастырь,  Джорданвилль, США

Ежегодник "Православный Путь" за 2001 год

http://portal-credo.ru/site/index.php?act=fresh&id=31