Брестская уния, заключенная в октябре 1596 года между Римско-католической церковью и группой епископов Западно-русской митрополии, находившейся в пределах Речи Посполитой, является знаменательным историческим событием, во многом повлиявшим на отношения между католичеством и Русской Православной Церковью. Уния в Бресте явилась одним из звеньев постоянной активной политики католицизма, направленной на фактическое поглощение Православия. Ныне, когда минуло 400 лет Брестской унии, эта опасность вновь увеличивается.

    Уния в Бресте готовилась долго и тщательно. Неудивительно, что силы, встретившиеся в Бресте, были далеко не равными. С одной стороны, мы видим всю мощь Католической церкви XVI века, окрепшей после Тридентского собора и широко использующей государственную поддержку, щедро предоставленную польским королем Сигизмундом III; с другой стороны — политически бесправную, ослабленную отступничеством ряда епископов Православную митрополию, жившую в условиях постоянного унижения, временами переходящего в гонения. Подготовленный с прямым участием государства собор в Бресте должен был, по замыслу его организаторов, лишь констатировать уже свершившееся присоединение западнорусских епископов с их паствой к Римско-католической церкви. Однако оценки результатов событий в Бресте у католических и православных историков диаметрально противоположны. Суть дела в том, что в Бресте встретились две экклезиологии, и в рамках двух разных учений о Церкви униональная проблема выглядит также совершенно различно, и, соответственно, в католичестве и в Православии используются разные способы осуществления церковной миссии.

    С начального момента подготовки унии католическая сторона вовсе не интересовалась мнением церковного народа и старалась договориться с русским епископатом, избегая неприятной огласки. Такой образ действий католиков соответствовал католическому учению, по которому народ не имеет права голоса в церковных вопросах, на что и ссылался позднее Сигизмунд III, требуя от верующего народа беспрекословного подчинения перешедшим в унию епископам. Православная сторона опиралась на громадное большинство народа, не желавшего изменять своей вере. Православное учение в этот момент нашло яркое выражение в известном обращении к народу князя Константина Острожского, который, будучи мирянином, призвал всех стоять в Православии и отвергнуть лжепастырей. Это было в июне 1595 года, когда ни одного православного епископа на виду не оставалось. Однако Церковь не существует без трехстепенной иерархии, и по Промыслу Божию два епископа скоро вернулись в Православие. Это были Гедеон Львовский и Михаил Перемышльский. Таким образом, не все епископы Западно-русской митрополии перешли в унию, и это уже было крупным поражением замыслов униатов. Однако Церкви предстояло отстаивать свое право на существование, поскольку было очевидно, что фанатичный противник Православия Сигизмунд III применит любые средства, вплоть до принуждения и гонения, с целью полной ликвидации Православной Церкви в пределах Польско-Литовского государства. Но как раз этого и не получилось. Как известно, в Бресте фактически состоялось два одновременно заседавших собора, участники которых с самого начала не хотели соединиться ввиду противоположности разделявших их воззрений на Церковь.

    Председателем православного собора, главным организатором его заседаний, вдохновителем и редактором (и, вероятно, основным автором) решений был экзарх константинопольского патриарха архидиакон Никифор. Личность Никифора тщательно замалчивалась западной наукой или освещалась крайне тенденциозно. К сожалению, и православные ученые в прошлом уделяли ему мало внимания. Между тем, значение участия Никифора в деяниях собора исключительно велико. В соборе участвовало немало людей, глубоко преданных Православию, но никто не обладал таким глубоким знанием церковных правил, таким громадным административным опытом и, наконец, таким глубоким пониманием природы католичества, как экзарх Никифор. Обстановка для православных была чрезвычайно сложной, противоборство с соединенными силами епископов-отступников, католических прелатов, отцов-иезуитов, королевских послов, использовавших различные изощренные средства, чтобы разрушить единство православных и не дать состояться решениям православного собора — это противоборство было очень тяжелым, но было необходимо выстоять, ибо от стойкости православных в этот момент на века зависели судьбы Церкви во всем обширном западно-русском регионе. В лице Никифора собор получил, по явному Промыслу Божию, руководителя, всем опытом жизни подготовленного к совершению столь великого дела.

    Основные жизненные вехи экзарха Никифора в настоящее время известны. Никифор происходил из богатой и знатной семьи Кантакузенов, в прошлом принадлежавших к царскому роду и имевших большое влияние в Стамбуле. Человек ярко одаренный, он получил прекрасное по тем временам образование в падуанском университете в Италии, где училось много молодых людей из Греции, и ему предоставлялась возможность сделать хорошую карьеру, оставшись в университете. Как известно, в то время многие молодые греки, привлекаемые западной образованностью и благоустройством жизни, оставались в Италии и принимали католичество. Именно в этот период разрабатывалась ватиканская политика обращения греков в католичество при помощи самих греков. По-видимому, еще при Никифоре в Италии была открыта папой Григорием XIII так называемая «греческая коллегия», предназначенная для обучения греческих юношей с целью воспитать из них будущих проповедников католицизма на христианском востоке. Однако молодой Никифор избирает другой путь. Он был тесно связан с греческой колонией в Венеции, и вскоре после окончания университета принимает сан диакона в православном греческом храме св. Марка в Венеции, где служит проповедником в течение семи лет. По-видимому, это были годы его внутреннего духовного становления. В начале 80-х годов XVI века Никифор решает навсегда покинуть благополучную и спокойную Венецию и возвращается в Константинополь с целью посвятить все свои силы служению Церкви, находившейся в это время в плачевном состоянии. Дела Константинопольского патриархата были совершенно расстроены. Правление патриарха Иеремии II, во время которого Никифор возвращается в Стамбул, относится, по словам одного из исследователей, «к числу тревожных и беспокойных». Сам Иеремия был незаконно смещен и сослан. Никифор самоотверженно борется за восстановление законного патриарха и тоже попадает на время в ссылку. Патриаршая казна была полностью раскрадена, патриарх был лишен даже собственной резиденции. Турки продолжали отнимать храмы; так, в это время была обращена в мечеть знаменитая обитель Всеблаженной — кафедральный собор патриархата. В этих условиях Никифор полностью отдается самоотверженному служению Церкви, являясь надежной опорой патриарха.

    Когда патриарх Иеремия отправился за помощью в Москву (1588—1590 гг.), он оставил Местоблюстителем патриаршего престола диакона. Насколько нам известно, это единственный в истории Церкви случай, когда патриархатом на законных основаниях управлял представитель самой низшей степени церковной иерархии. Патриархат обладал большим числом епископов, но, увы, никто из них не вызывал должного доверия у Иеремии. Никифор сумел до известной степени поправить положение патриархата, а в 1592 году патриарх Иеремия совместно с патриархом Александрийским Мелетием Пигасом утверждают его в звании экзарха в епархиях Константинопольского патриархата, расположенных в Молдавии и Речи Посполитой (Польше). Назначение экзарха говорит о том, что патриархи понимают, какая опасность грозит Православию в этих землях. Поразительно, что Никифор по-прежнему остается в сане диакона. По-видимому, это объясняется не чем иным, как его исключительным смирением. Никифор не искал власти. Но как экзарх он получил право возглавлять соборы с участием епископов и митрополитов. Никифор был знаком со многими знатными поляками, обучавшимися в его время в Италии, и это облегчало его будущую миссию.

    После смерти патриарха Иеремии II в 1594 г. Никифор вновь становится Местоблюстителем до избрания патриарха Гавриила летом 1595 года. Это говорит о том, что признание его авторитета не зависело лишь от отношений с Иеремией, а было гораздо более широким. Стремительный взлет Никифора в труднейших условиях в течение всего лишь нескольких лет и его заслуги перед Константинопольским патриархатом свидетельствуют о нем как о выдающейся личности. Его прозывают — мудрейший. Но главный подвиг Никифора, увенчавший его жизнь, был впереди.

    Сразу после возведения на престол патриарха Гавриила Никифору пришлось приступить к осуществлению своих прав экзарха. К этому времени вопрос унии окончательно созрел. Никифор покидает Константинополь с тем, чтобы уже никогда в него не возвратиться, и прибывает в Молдавию. В Яссах он очень быстро организует в августе 1595 года собор, ставящий преграду унии в Молдавии, где она была уже подготовлена польскими католиками. Попутно Никифор, благодаря своему огромному авторитету, совершает удивительное дело спасения 6-тысячного польского отряда во главе с гетманом Замойским от 42-тысячной мусульманской армии. Он же добивается признания турками на молдавском престоле польского кандидата. Здесь он проявляет себя как великодушный христианин и тонкий стратег. Но вместо благодарности Никифор встречает предательство. По проискам Замойского он арестован в Хотине на границе Польши как турецкий шпион и посажен в тюрьму, где сидит полгода. Он бежит из Хотинской крепости, спущенный со стены по веревке, вспоминая, по его словам, бегство апостола Павла из Дамаска, и направляется вглубь польской территории. Никифор, без сомнения, полностью осознавал, какие опасности его ожидают, но, верный своему делу экзарха, он не мог, положив руку на рало, обернуться назад. Никифор прибывает в Брест на собор вопреки указу короля, запретившему въезд в страну православных посланцев во время собора. Но там он был не один: на собор проникли монахи с Афона и ряд других духовных лиц, в том числе экзарх Александрийский Кирилл Лукарис.

    Появление Никифора в качестве канонического главы поместного собора полностью смешало планы униатствующих епископов и их союзников. Его обвиняли в самозванстве, в превышении власти, в самочинии. Но Никифор действовал исключительно по правилам Церкви. Униатствующие не пригласили никого из православных на открытие собора и отказались встретиться с Никифором, который грамотой напомнил им о своих правах. Тогда православные во главе с экзархом на законном основании открыли свой собор, проведенный благодаря Никифору канонически безупречно. Собор осудил унию и низложил епископов-отступников. Последние фактически оказались в изоляции от православного народа. Никакого торжества унии не получилось. Епископы-униаты не обладали ни духовно-нравственным авторитетом, ни значительным числом сторонников. Для поддержки унии король прибег к грубому политическому давлению на ее противников. Александрийскому экзарху Кириллу Лукарису и другим прибывшим на собор православным пришлось спешно уезжать по приказу короля. Один Никифор не испугался угроз. В своем мужественном свидетельствовании он, несомненно, вспоминал многих великих святых, обличавших неправедных царей при содействии благодати Божией. Обосновавшись у князя Константина Острожского, он преподает в Острожской академии и одновременно с удивительной смелостью продолжает борьбу против унии — рассылает письма с призывами стоять в Православии, принимает священников в качестве экзарха. Все это вызвало против него сильнейшую ненависть. Дело было только в предлоге для его ареста. В конце концов предлог нашелся: Никифору было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу султана. Особенно преследует экзарха коварный Замойский, недавно спасенный им от турок. На последовавшем судебном разбирательстве под председательством самого короля Никифор проявил полное хладнокровие, убедительно отвергнув абсурдные обвинения: помимо шпионажа он обвинялся в убийстве, чернокнижии и даже в преступной связи с матерью султана.

    Весь этот злостный вздор был направлен против человека, известного исключительно чистым образом жизни и замечательно свободного от национальных пристрастий: для Никифора были равны греки, итальянцы, поляки, русские, молдаване, турки. Он поистине был служителем в этом мире Церкви не от мира сего. Однако участь экзарха была предрешена. Не добившись его осуждения на формально законном основании, король велел задержать Никифора под предлогом продолжения расследования. Вскоре выдающийся защитник Православия был отправлен в Мариенбургский замок, и затем о нем «забыли». Через два года, в 1599 году, экзарх был уморен голодом.

    Так, в полном забвении и безвестии, в неведомом людям молитвенном предстоянии закончилась подвижническая жизнь удивительного воина Христова, который ценой своей жизни вместе с другими исповедниками отстоял Православие в Западной Руси. Смерть Никифора держалась в тайне: врагам Православия его имя было опасным даже после его кончины Но память о мученике благоговейно хранилась свидетелями его борьбы за веру в Бресте. Духовный подвиг экзарха Никифора напоминает ряд выдающихся свидетелей Православия: подобно св. Максиму Греку, он отверг в юности соблазны Италии и католичества ради спасения души; подобно св. Марку Ефесскому, он бесстрашно отстаивал Православие против унии; как несколькими годами позже св. Патриарх Московский Ермоген, он завершил исповеднический подвиг мученической кончиной от уморения голодом. Память его вместе с ними в род и род.

http://antipapism.kiev.ua/index.php?mid=2&f=reed&bid=9&tid=129